Одной из множества загадок, возникших перед учеными ХХ века, были маленькие глиняные сосуды,которые находили повсеместно в древних погребениях эпохи неолита. Для чего-то древний человек полагал в могилу усопшего — вне зависимости от его положения в обществе — небольшой сосуд с растительным маслом. Конечно, легче всего было решить, что примитивное сознание наших предков рисовало картины загробной жизни, где также требуется пища, как и на земле — однако этому мешало отсутствие других продуктов, да и что мог дать этот маленький флакон?
Потребовались годы,чтобы решить эту загадку древности. Хотя ответ находился, как обычно, совсем рядом: оказалось, та же самая идея вот уже на протяжении двух тысяч лет лежит воснове одного из Таинств Церкви — Таинства Елеосвящения.
Для жителей жарких стран оливковое масло — или по-славянски «елей» — не только продукт питания: под палящими лучами солнца кожа быстро теряет эластичность, трескается, облезает;солнечный ожог может привести и к тяжелой болезни. Человеку, который должен был работать в поле весь день летом, когда солнце совершенно испепеляет и стоит такая жара, что можно трудиться лишь в набедренной повязке — елей был абсолютным условием выживания. Масло для притирания на Переднем Востоке давали рабам наравне с хлебом и чесноком, иначе они были бы совершенно нетрудоспособны. Елей ослабляет солнечные лучи, смягчает кожу, и тем самым позволяет человеку жить в условиях нещадно палящего солнца.
Но неужели древний человек собирался загорать — да еще и с косметическим маслом — на том свете?Конечно же, нет. В греческом языке слова «оливковое масло» и «милость»произносятся почти одинаково — «элеон» и «элеос». Такая близость понятий неслучайна: ведь солнце у множества народов было символом Высшего, Божественного Бытия. Солнце не только дает жизнь — оно может стать и испепеляющим, уничтожающим все живое.Но ведь и Бог небезразлично относится к человеку: приближение грешника к Богу после смерти — словно испепеляющие лучи солнца, от которых укрыться некуда. Для того, чтобы не сгореть от Божественного праведного гнева, требуется милость — и знаком этой милости и был сосуд для масла в погребениях неолита. Его полагали в могилу как символ защищенности немощного, греховного человека Божественной милостью и состраданием.
Этот глубокий символизм елея сохранился в христианстве и по сей день в таинстве Елеосвящения.Оно ведет свое начало от апостолов, которые, получив особую силу от Иисуса Христа, многих больных мазали маслом и они исцелялись. Один из двенадцати учеников Христовых, апостол Иаков так говорит об этом Таинстве: «Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним,помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь, и если он соделал грехи, простятся ему (Иак. 5:14-15). Это таинство на Руси получило также название «соборования», поскольку его совершает собор священников.
В этом таинстве через молитву священников и семикратное помазание освященным елеем главных частей тела у Бога испрашивается особая милость к болящему. Елей, считавшийся знаком милосердия Божия, смешивается с вином, тем самым вспоминается Евангельская притча о милосердном самарянине. Из молитв на елеосвящении становится ясно, что в Таинстве ожидается исцеление прежде всего души, которое должно принести исцеление и телу. Болезни — всегда плод греха,состояния нашей удаленности от источника жизни — Бога. Но если осознаваемые нами грехи прощаются и искореняются исповедью, то для избавления от забытых или даже неведомых грехов и существует в Церкви Таинство Елеосвящения. Словно вспоминая потребность в особой милости Божией перед лицом смерти, — эти загадочные сосуды с елеем в древних погребениях, — таинство Соборования всегда совершается прежде всего над тяжело болящими людьми: соборная молитва очистит душу от греха, елей милости Божией уврачует душевные язвы, и преображенный Божественной силой больной либо восстанет от одра болезни, либо перейдет с чистой совестью в мир иной:
«О, Господи! Как совершенны
Дела Твои, - думал больной, -
Постели, и люди, и стены,
Ночь смерти и город ночной.
Я принял снотворного дозу
И плачу, платок теребя,
О Боже! Волнения слезы
Мешают мне видеть Тебя.
Мне сладко при свете неярком,
Чуть падающем на кровать,
Себя и свой жребий подарком
Бесценным Твоим сознавать!
Кончаясь в больничной постели,
Я чувствую рук Твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр»[1]...
[1]Б.Пастернак