Семья
Черняев А.В.
В Советском Союзе каждый, кто учился в институте, обязан был штудировать книгу Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Там написано, что семья — явление чисто историческое, «хозяйственная ячейка классового общества», которой не было при первобытном коммунизме и не будет после победы коммунизма «научного», когда все опять станет общим... Строительство светлого коммунистического будущего давно отменено, а труды классиков марксизма сосланы пылиться на самых дальних библиотечных полках. Однако это, «отдельно взятое» предсказание Энгельса медленно, но верно сбывается: семья как социальный институт действительно идет к своему исчезновению.
И проблема не столько в «прогрессе половых отношений», а в том самом пресловутом экономическом материализме, в диктатуре однобокого материалистического подхода к жизни, для которого и семья, и любые святыни — лишь разменная монета. Однако материализм, — не важно, в каком обличии: коммунистическом или капиталистическом, — не просто огрубляет наше понимание жизни, он заслоняет от нас самые важные и глубокие ее стороны. Уже современник Энгельса, но в отличие от него, настоящий ученый, историк и археолог Фюстель де Куланж сделал открытие, что подлинные истоки семьи, а значит и государственности, и всей человеческой культуры — не в экономике, а в религии: «То, что соединяет членов древней семьи, есть нечто более могущественное, чем рождение, чем физическая сила, чем выгода, это — религия очага и предков. Непоколебимый очаг и постоянное место погребения — вот те начала, в силу которых семья стала собственницей земли... Религия была основным началом древней семьи. Она делает семью одним телом и в этой жизни, и в будущей, загробной».
Когда Пушкин воспевал «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам», под «пепелищем» он имел в виду не остатки от пожара, а драгоценную вековую золу домашнего очага, в благоговении перед которым, как и перед памятью предков, поэт видел условие «самостоянья человека, залог величия его». И тут не просто поэтические образы... Конечно, религия семьи, восходящая еще к первобытным, доисторическим временам — не что иное, как язычество, однако это еще не значит, что она должна быть отброшена и забыта как некое суеверие. Многое из древнего языческого наследия является выражением подлинных религиозных переживаний человека. Необходимость глубоко религиозного отношения к семье, к своим родным, к отчему дому и к памяти предков оправдана и подтверждена христианством. Церковь благословляет семью не только особым таинством брака, но и освящением каждого значительного события в жизни семьи, от основания нового дома до погребения усопших сородичей.
Необыкновенную чуткость к постижению духовно-религиозных тайн семейной жизни проявила русская литература и философия, интуитивно предугадавшая научные открытия мировой психологии и религиоведения в этой области. Как писал Василий Розанов, «Семья — это «Аз есмь» каждого из нас; «святая земля», на которой издревле стоят человеческие ноги; целый клубок таинственностей; узел, откуда и начинаются нити, связующие нас... т.е. начало религии, религиозных сплетений человека с миром».
Выросшие в благодатной атмосфере духовно сплоченных семейных «гнезд», русские мыслители особо выделяли воспитательное, формирующее личность значение духовных традиций семейной культуры. В своих воспоминаниях детства князь Евгений Трубецкой рассказывает, как влияли родители на восприимчивые детские души, умея на всю жизнь запечатлеть в них сознание нравственной невозможности обижать слабых или неотступное сознание всевидящего Ока Божия: «...Не помню, что сказала на это мама. Помню только, что с этой минуты с какой-то необычайной силой гипноза мне врезалось в душу религиозное ощущение какого-то ясного и светлого Ока, пронизывающего тьму, проникающего в душу и в самые глубины мирские, и никуда от этого взгляда не укроешься».
Напоминая известный афоризм, что «мир управляется из детской», Иван Ильин рассматривал семью как «остров духовной жизни» и «живую лабораторию человеческих судеб»: «Здесь открываются в душе ребенка главные источники его будущего счастья и несчастья... Семья, внутренне спаянная любовью и счастьем, есть школа душевного здоровья, уравновешенного характера, творческой предприимчивости... Семья, растрачивающая свои силы на судороги взаимного отвращения, ненависти, подозрения и «семейных сцен», есть настоящий рассадник больных характеров, психопатических тяготений, неврастенической вялости и жизненного «неудачничества». Причем, по мнению философа, этот закон един и для каждого человека, и для целых народов, ибо историческая гибель народа всегда начинается с духовного и нравственного разложения семьи.
Семья — не просто одна из возможных форм личной жизни человека, это вечная колыбель всякой человечности. Очень трудно стать человеком без нравственного опыта семьи. «В чем духовный смысл жизни в семье? — писал митрополит Сергий Пражский, — В несемейной жизни человек живет лицевой своей стороной, не внутренней. В семейной жизни каждый день надо реагировать на то, что в семье совершается, и это заставляет человека как бы обнажаться. Семья — это среда, заставляющая не прятать чувства внутри. И хорошее, и плохое выходит наружу. Это дает нам ежедневное развитие нравственного чувства».
Священным местом, «куда не смеют ступить даже ангелы», назвал семью английский писатель Эдвард Форстер. Увы, но воспетая всей мировой культурой великая святыня семьи безжалостно оплевывается и растаптывается «современной жизнью». И происходит это вовсе не «само собой», а общими усилиями новоявленных «инженеров душ человеческих»: звезд шоу-бизнеса, журналистов, психологов. Тех, кто по своему безумию и корысти порочит семью, бессовестно пропагандирует разврат, пишет книжки с провокационными названиями типа «Семья и как в ней уцелеть»...
Не лучше ли задуматься, как уцелеть вне семьи — этой последней духовной крепости, за пределами которой человек превращается в беззащитного эгоиста-одиночку?